Нехитрый нарратив, но работает. Внушает неверие в победу, в собственные силы, выучивает беспомощности и отказу от борьбы. Хотя как – работает? Упёртый воин, выслушав отчасти основанные на фактах предположения, что генералы опять всё просрали, плюнет, проматерится и станет углублять свой окоп. Но для того, кто внутренне уже решил сдаться, принять поражение и покориться силе врага, нарратив о бездарных командирах становится основой самооправдания, психологической компенсацией травмы от осознания собственной (собственной!) вины за предательство и трусость.
После сокрушительного поражения наших войск под Харьковым и оставления огромной территории с доверившимся нам пророссийским населением, все мы испытываем обиду, горечь, желчную тоску и ресентимент. И хочется обвинить во всём штабы, командование, генералитет. Конечно, этот темник сразу запустили тролли украинского ЦИПСО. Но и совершенно искренние патриотичные блогеры, сами того не понимая, разгоняют нарратив о «бездарных генералах». Хочется предостеречь и себя (в первую очередь себя), и товарищей по информационной траншее от впадания в ересь огульной критики командования. Не только потому, что это на руку врагу, а в наших рядах сеет хаос и панику. Но и потому, что это неправда.
Во-первых, давайте называть имена. Кто именно бездарь, штабная крыса, трус и предатель? Назовите конкретное имя! Генерал-полковник Александр Лапин, танкистом прошедший две Чеченские войны, воевавший в Сирии и «пристроивший» своего родного сына командовать танковым полком Таманской дивизии здесь, же, в действующих войсках? Ведь по некоторым данным (официально народу никто имена командующих не объявил) он командует группировкой «Центр». Или генерал армии Сергей Суровкин, который командовал дивизией в Чечне, а потом в Сирии закошмарил боевиков? На Украине он командует группировкой «Юг». Группировкой «Север» руководит генерал-полковник Александр Журавлёв, тоже «родом» из Сирии. А группировкой «Восток» командует генерал-полковник Александр Чайко, тоже воевал в Сирии, да так отличился, что мировое сообщество ещё за сирийские дела наложило на него персональные санкции. Все остальные генералы тоже, кстати, под санкциями. Где же тут «паркетники», тыловые интриганы и штабные крысы? Может, не докладывая народу, командующих уже и сменили. Но вряд ли на штабистов без боевого опыта, без Чечни и Сирии в послужном списке.
Без сомнения, в поражении кто-то виноват персонально. Кто-то плохо организовал разведку, снабжение, связь, логистику. Обязательно надо определить кто и наказать (если он ещё жив, а почему в этом есть сомнения почитаете ниже). Но просто заявлять о полной некомпетентности командования нельзя. Надо разобраться конкретно, по лицам, должностям и обязанностям.
Во-вторых, они не трусы. Каждый месяц у нас гибнут десятки офицеров, в том числе высших штабных офицеров и генералов. Это, с одной стороны, прискорбное доказательство эффективности агентурной работы и высокоточного оружия врага. Но, с другой стороны, это показывает, что наши командиры не боятся смерти и руководят сражением, находясь в боевых порядках действующей армии. Они не прячутся в бункерах за сотни и тысячи километров от фронта. Тот же Александр Лапин считает примером самоотверженности Бородинское сражение, в котором погибли 40 русских и 49 французских генералов. Посылая на смерть солдат нельзя не рисковать и своей жизнью тоже. Русские офицеры и генералы воюют как надо. А вот про командиров ВФУ Киевской хунты мы часто слышим, что они расслабляются в далёких от фронта городах, пока их части погибают на передовой. От самих же украинцев и слышим. Тот же «командир» и «основатель» полка «Азов», пока «Азов» уничтожали в Мариуполе записывал мотивирующие ролики где-то в Киеве.
В-третьих, относительно компетентности. Что именно случилось на развалившемся Харьковском фронте? Теперь мы знаем (к сожалению, не от Минобороны), что были два точных удара, дважды уничтожившие наш штаб корпуса, ещё 30 августа и 4 сентября. После чего управление фронтом было потеряно. Скорее всего, многие офицеры штаба погибли. Системы связи были выведены из строя. ВФУ Киевской хунты десятками мобильных ДРГ стали проникать внутрь нашей территории, обходя блок-посты, окружая гарнизоны, перерезая коммуникации (действовали точь в точь, как подразделения СС «Бранденбург» в начале Великой Отечественной войны). Управления, повторяю, не было. Какие действия командования мы видим? Были предприняты попытки восстановить управление. Стали выводить войска, спасая гарнизоны из окружения. Иногда бросая склады и технику, спасали личный состав. Не было приписываемого русским военным начальникам наплевательского отношения к солдатам: «Ничего, бабы ещё нарожают!». Не нарожают. Спасали каждого. Разменяли территории на жизни солдат. Резервами, ударами ВКС и артиллерии прикрывали отход. Худо-бедно, но выстроили новую оборону и затормозили продвижение врага.
Что нас ждало иначе? Котёл или котлы. Наше командование понимало: сил на деблокирующий удар у нас нет (почему нет – прочитаете ниже). Никто не скажет правды, но я думаю, что мы потеряли несколько сотен убитыми и ранеными и несколько десятков пленными. Если бы пленных было больше, то их водили бы колоннами туда-сюда и каждый проход снимали бы на видео для ютуб. В случае закрытия котлов ВФУ взяли бы тысячи пленных, а остальных убили бы. Во всех действиях нашего командования я вижу высокий профессионализм и потрясающую компетентность (с поправкой на то, что решения принимались в той ситуации, которая уже сложилась вот такая, а почему она вот такая сложилась – это другой вопрос).
Почему же мы, с такими храбрыми и умными генералами, проиграли сражение?
Потому что, в-четвёртых, командование войсками действует в условиях катастрофической нехватки ресурсов: людей, вооружений, оборудования, амуниции и вообще всего. Считалось, что у нас на фронте около 150 тысяч штыков, а у Киева около 500 тысяч. Или 600 тысяч. А считая с резервами на западе Украины – порядка миллиона штыков. Недавно Захар Прилепин поделился своими ощущениями о том, что 150 тысяч – это вряд ли. Заедешь на передовую, а там гарнизон города состоит из 200 человек. А где тогда 150 тысяч? Прилепин сказал, что в ДНР они громко говорили, что у них под ружьём 26 тысяч, но тихо про себя знали, что всего тысяч 6.
В общем, мы шесть месяцев наступали и владели стратегической инициативой, имея войск в четыре раза меньше чем неприятель. Как это объяснить кроме как гением наших штабов и техническим превосходством нашего оружия – я не знаю. Но всё рано или поздно заканчивается. Техническое превосходство было нивелировано масштабными поставками Украине западного оружия (вместе с НАТОвскими солдатами и офицерами в комплекте). Гений штабов помогал нам тянуть время, пока, как предполагалось, мы соберём настоящую армию и начнём воевать по-взрослому. Но не собрали и не начали. И в чём тут вина командиров?
НАТОвские разведчики постоянно ошарашенно докладывали: у них там никого нет! Можно наступать! Пустая земля! ВФУ побаивались, пока НАТО не ввело пару своих собственных дивизий под легендой «ЧВК». По данным врага на Харьковском фронте (Северном) у нас было всего 15 тысяч штыков (три фронта: условно Центральный, Северный, Южный – на одном фронте 15 тысяч, хм, где же тогда 150 тысяч?). И то, какие это были штыки? Чуть не половина – «железные каски» (ополчение), то есть, мобилизованные в ЛДНР работники театров и филармоний, которым, за неимением нормальных современных шлемов из лёгкого и прочного материала (кевлар, например), на головы водрузили стальные каски времён Великой Отечественной. Из музеев, наверное, взяли. Оттуда же и вооружили – пулемётами системы «Максим» и, говорят (не хочу верить, вот не хочу и всё! пусть это будет ЦИПСОшная пропаганда, а не правда!!), винтовками… Мосина.
Или вот ещё, про потерю управления. Военкоры и волонтёры неоднократно докладывали, что и в кадровых частях, и в добровольческих, и у «железноголовых» не хватает, например, раций. Им закупали китайские станции на собранные народом деньги. Но всё равно не хватало. И я думаю: нет ли какой-то логической зависимости между быстрой потерей управления войсками после гибели штаба корпуса и дефицитом средств связи? А ещё оружия нет. Один комбат говорит (туман войны, врёт, наверное), что у него 3 миномёта. А положено 9. И ещё много-много-много чего положено. Положено, да не покладено. То есть, нету.
Что делает командир и даже генерал? Обращается куда-то там на склад Минобороны. А ему отвечают: нет. И всё. На этом всё. Потому что у нас до сих пор нет органа, объединяющего военную и гражданскую власть, такого, как ГКО при Сталине. Чтобы генерал мог доложить в ГКО: нужны грузовики. Минобороны говорит: нет грузовиков. Сталин говорит: взять грузовики у Минавтопрома и дать генералу. И все говорят: есть! Генералы у нас хорошие. Нормальные. Не хуже чем у других генералы. Просто у них нет резервов, нет власти, нет средств, нет ГКО и очень не хватает Сталина.
А Сталин, он генералов не только пытал, стрелял и вешал (на самом деле нет), но и ценил.
Вот, например, что написал Иосиф Виссарионович Сталин товарищу Мехлису 9 мая 1942 года: «Вы требуете, чтобы мы заменили Козлова (командующий Крымским фронтом) кем-либо вроде Гинденбурга. Но Вы не можете не знать, что у нас нет в резерве Гинденбургов».
Такой тонкий сарказм. А ещё, когда мы оставляли немцам Севастополь, то на подводной лодке эвакуировали командный состав. Это было тяжёлое и странное решение. Ведь в том числе и командиры были ответственны за катастрофу. Но за одного битого двух небитых дают. Спасённые командиры потом воевали. И наверняка внесли свой вклад в Победу. А ликвидировать командный состав легко: перестрелять, бросить или уволить. Только кто будет воевать? И кто будет командовать?
Повторяю, у нас хорошие генералы. А ещё лучше офицеры среднего звена. Командиры полков и батальонов. Многие с донбасским опытом. Это они что ли трусы, предатели и дураки? Нет. Они будущие генералы. Генералы нашей будущей Великой Победы. Поэтому выводы делать надо. И кадровые решения принимать. Но так же важно сохранять веру в нашу армию, в наше командование и в нашу победу. А кто у нас втайне (или не очень втайне) добивается нашего поражения, об этом я в следующей заметке расскажу.
